Выборы в Иране, а в напряжении весь Ближний Восток и Запад
1 марта в Иране прошли парламентские выборы, на которых выбирали одновременно и местный парламент (290 депутатов), и Совет экспертов из 88 человек. Последний важен тем, что именно он выбирает духовного лидера страны (рахбара). С учетом того, что нынешнему лидеру аятолле Али Хаменеи уже 84 года и у него есть определенные вопросы со здоровьем, весьма вероятно, что эта функция именно нынешнего совета экспертов может оказаться востребованной. В чем была интрига парламентских выборов и как они повлияют на развитие страны, читайте в материале международного обозревателя агентства Kazinform.
Явка составила 41%
По итогам выборов было избрано 245 депутатов парламента, еще 45 выберут во втором туре. В Совет экспертов выбрали 72 члена, еще 16 предстоит выбрать во втором туре.
Вполне предсказуемо на выборах победили консервативные политики. Это было предопределено как решениями Совета стражей, который определяет, кто из кандидатов будет допущен к выборам, так и заявленным бойкотом со стороны реформистских организаций. Большая интрига была связана с явкой на выборы. Потому что для иранских властей чисто теоретически имеет значение общественная поддержка. Это связано, с одной стороны, с наследством иранской революции 1979 года. С другой стороны, с тем, что нынешняя теократическая модель власти в Иране в целом предполагает единство светских и духовных начал в управлении обществом. Примерно так, как это было в первоначальной исламской общине. Поэтому на светских позициях во власти в Иране в основном находятся духовные лица. Нынешний президент Эбрахим Раиси ранее называл себя аятоллой, это высший духовный титул в шиитской иерархии. Хотя это не было подтверждено соответствующими документами. Поэтому он иногда называет себя ходжат-эль-ислам, это второй по значимости титул.
Но главное, что для представителей духовенства в принципе важна общественная поддержка. Потому что в какой-то мере они воспринимают себя в качестве руководителей всей исламской общины. Между прочим, с этим связана политика проведения выборов, а также поддержание общей конкурентной среды в политическом пространстве Ирана. Причем, в реформаторском лагере также преобладают представители шиитского духовенства. Например, бывший президент Мохаммад Хатами является аятоллой. Представителем духовенства был влиятельный политик реформатор, бывший президент Али Акбар Рафсанджани. Это такая система поддержания баланса внутри духовенства. Умеренные и консервативные соревнуются, а рахбар выступает в качестве арбитра.
Реформисты объявили бойкот выборам
В этих выборах эта модель уже практически не применялась. Власти не видели в этом смысла после массовых протестов 2022-2023 годов, которые последовали за гибелью в полицейском участке иранки курдского происхождения Махсы Амины. 13 сентября 2022 года ее задержали за неправильное ношение хиджаба представители специальной полиции моральной безопасности, что-то вроде полиции нравов. 16 сентября она умерла в больнице. Это привело к самым массовым протестам в истории Ирана с 2009 года, в ходе которых 500 человек погибли, многие были арестованы, а некоторые казнены.
Собственно, размах этих протестов и привел к тому, что власти ужесточили свою политику. Среди прочих мер они не допустили к участию в выборах 1 марта реформистски настроенных кандидатов, которые в свою очередь объявили об их бойкоте. Поэтому борьба фактически шла за процент явки избирателей. Официальным властям было важно показать более широкую поддержку. Для этого они предприняли весьма значительные усилия. Но явка составила только 41%. Это относительно немного, особенно с учетом всех предпринятых мер по привлечению избирателей на выборы, например, бюджетников.
В целом считается, что в Иране консерваторы пользуются поддержкой примерно трети электората. Это весьма внушительное количество, но все же недостаточное для модели управления государством, как исламской общиной. Поэтому власти вынуждены в большей степени полагаться на институты государственного насилия. В Иране очень развитая система поддержания внутренней безопасности. Помимо обычной полиции существует еще корпус стражей исламской революции (КСИР). По своим возможностям он равен иранской армии. В его распоряжении находится еще военизированное народное ополчение «Басидж». Это не менее 500 батальонов (около 100 тысяч бойцов – прим. ред.), которые находятся во всех городах Ирана. Они могут использоваться, в том числе и для подавления массовых протестов.
Иран избегает прямого вовлечения в конфликт вокруг Газы
Так что власти Ирана вполне способны контролировать ситуацию, даже в условиях сравнительно невысокой поддержки в обществе. Но в то же время они не могут не учитывать данного обстоятельства. В частности, вполне возможно, что именно неопределенность внутри страны и стала главной причиной того, что Иран остался в стороне от нынешнего кризиса вокруг сектора Газа.
В частности, проиранские организации в регионе, например, «Хезболла» в Ливане, шиитские формирования в Ираке и Сирии, несмотря на весьма жесткую риторику иранских руководителей, ограничились только отдельными атаками на базы США в регионе и эпизодическими обстрелами северных районов Израиля. К примеру, в январе 2024 года после удара проиранской организации «Катаиб Хезболла» по американской базе в Иордании, тогда погибло трое военнослужащих, она почти сразу же заявила о приостановке боевых действий. 8 февраля 2024 года в Багдаде ударом с американского беспилотника был убит лидер этой группировки аль-Саади. На этом, собственно, все и завершилось.
При этом ливанская «Хезболла» периодически обстреливает Израиль, но пока избегает более активных действий. Хотя Израиль заявляет, что, если до 15 марта 2024 года не будет подписано соглашение с Ливаном об отводе сил «Хезболлы», он начнет против нее военную операцию.
Правда, есть еще хуситы в Йемене, которые ответственны за нападения на корабли в Красном море, а также за недавнее повреждение кабеля, по которому проходит интернет-трафик между Азией и Европой. Но хуситы скорее союзники Ирана, а не его прокси. Причем, даже если это не так и Тегеран использует хуситов для оказания давления на те же США, то в любом случае с его стороны это не выходит за рамки секретных операций. Это явно не открытое противостояние.
В любом случае очевидно, что Иран избегает прямого вовлечения в конфликт вокруг Газы. Это как раз может быть связано с тем, что иранские власти сегодня не вполне уверенны в поддержке общественности внутри страны. Они не могут не отдавать себе отчета, что эскалация приведет в вмешательству США. При всей накопленной Ираном военной мощи прямое столкновение с США и Израилем может быть слишком опасным, в том числе для внутренней устойчивости власти.
Тегеран сталкивается со многими вызовами во внешней и внутренней политике
В нынешней ситуации для Ирана гораздо большую озабоченность вызывает положение дел в экономике. После выхода США из иранской ядерной сделки в 2018 году санкции против этой страны были восстановлены. По данным ОПЕК доходы Ирана от нефтеэкспорта сократились с 2017 по 2020 годы на 80%, а импорт упал на 65%. Физические объемы нефтяного экспорта за эти три года упали в 4,5 раза. К 2023 году ситуация с экспортом нефти улучшилась. Иран экспортирует 1,4 млн баррелей в день. При этом его большая часть идет в Китай, это около 1 млн баррелей. В результате этого Иран должен предоставлять Китаю скидки. Кроме того, Тегеран должен учитывать интересы Пекина. Это, несомненно, не может не влиять на позицию Тегерана. Потому что Китай не заинтересован в эскалации в регионе Ближнего Востока, что может негативно сказаться на мировой торговле.
Так что сегодня Иран сталкивается со многими вызовами, как во внешней, так и во внутренней политике. От того, какое решение примет Тегеран, зависит очень многое. Но очевидно, что его власти сегодня консолидируются вокруг своей весьма консервативной модели исламского государства и общества. Причем, для безопасности в регионе очень важно, что они не хотят ею рисковать. Как бы то ни было, прошедшие выборы в Иране еще раз продемонстрировали значение этой большой и важной страны для всего региона.
